Эдди нервничает. Он смотрит на дом, в котором живет Меган и думает о том, что все еще сидит на месте и ничего не делает. Ну, да. Он достал наркотики, которые теперь мать Трента должна подкинуть с вещами ублюдку. Но вот как-то так выходит, что за него реально все делают другие люди. Трент, мать Трента, а потом ведь еще и сам Трент снова собирается вписываться и обращаться к своему отцу за помощью в вопросе устранения за решеткой.
Он следит за тем, как Мейми направляется в сторону проклятого дома. И отводит взгляд, когда она приближается к самой двери. Ему кажется, что если он увидит или саму Меган, или ублюдка, он будет не в силах себя контролировать. Совсем. Он и так-то еле сдерживается от того, чтобы не сорваться следом и не прописать уроду и его прихлебателям пиздюлей.
Взгляд Эдди переводит на Трента. Тоже напряженного.
— Нахуя я вас всех втянул, — тихо отзывается Эдди.
Он подается вперед, просовывает голову между передними сиденьями. Машины он вообще не очень любит. То есть, ему нравится копаться в них, разбираться в устройстве, но в замкнутом пространстве салона ему становится не очень хорошо, особенно в таких вот ситуациях, когда нервное напряжение грозит пробить крышу тачки. Эдди проще было бы, если бы он сидел на сиденье своего мотоцикла и мог полной грудью дышать свежим воздухом. Вот только парень на мотоцикле даже в отдалении вызовет сейчас подозрения. В окна машины всматриваться точно не будут. Это Эдди понимает, но ему от этого не становится легче.
— Да чего так долго-то... — выдыхает он.
А затем на несколько коротких моментов утыкается лбом в плечо Трента. Просто чтобы сделать несколько глубоких вдохов. Ему нужно ощутить вот это самое чужое плечо поддержки в буквальном смысле. Физически.
Эдди жмурится, проводит языком по губам и поднимает голову, чтобы посмотреть в сторону дома Меган. И как раз видит, как закрывается дверь.
— Пора звонить, наверное, — говорит Эдди совершенно ровно.
Он серьезен, как пиздец. Эдди не бывает серьезным как пиздец в принципе, если это не касается клуба. А тут на тебе. Еще и сидит, как на иголках.

Эдди не дергаться не может. Это совершенно выше его. Ему снова кажется, что он виноват буквально во всем, что сейчас происходит с Меган. Не просек раньше, хотя общались достаточно долго. Ну, для Эдди долго — она конкретно вертеться начала рядом с ним буквально с несколько месяцев тому назад.
— Знаешь, что? — говорит он. — Я маман позвоню еще. Она не откажется вписать Меган, особенно если я скажу, что она моя девушка. Маман давно беспокоится из-за того, что я типа как сыч один. И типа рада будет, если увидит девчонку, которая не похожа на батиных шлюх.
У матери с отцом свои какие-то терки, вот именно из-за клуба. И она реально давно говорила о том, что всю эту байкерскую дурь из него несомненно выбьет нормальная девчонка и нормальная семья. Правда, наверное, Меган заранее об этом придется сказать. Чтобы сюрпризом не было. И лучше как-то так, чтобы она не решила, что он типа предлагает ей реально встречаться.
Нет, Меган — отличная девчонка. И кому-нибудь обязательно с ней повезет. Херня только в том, что не ему. У него ведь на трезвую голову даже близко вставать не будет.
Короче, это отличная идея со всякими вот лишними косяками.
Эдди смотрит на приближающуюся обратно к машине Мейми. Он вцепляется в спинку сиденья и смотрит на нее уже совсем в упор.
— Вы ее видели? — спрашивает Эдди. — Она как вообще?
Вот только сама Меган, по ходу, не высовывала носа из своей комнаты. Ублюдочный Джерри держит ее как натуральную заложницу. Они реально не могут ничего сделать с ним, пока она у него. Но вот копы-то смогут.
Эдди спешно перебирается на переднее сиденье, совершенно не обращая внимания на то, что Трент на него едва ли не рычит. Внимательностью он никогда не отличался, а сейчас так особенно. Зато он знает, что будет говорить по предоплаченному телефону копам. И надеется на то, что это сработает. С такой фишкой кого-то как-то сдавал Дохлый. И даже говорил ему, что если чего вдруг — но только чтоб никому левому не говорил — есть типа реально работающий пароль. В любой другой ситуации Эдди, конечно, чувствовал бы себя по меньшей мере секретным агентом.
Он набирает номер.
— Здравствуйте, — говорит он тихим голосом, старательно его еще и понижая. — Мой младший брат принимает наркотики. И я знаю, кто их ему продает. Нет, я не буду сообщать своего имени. Я не хочу, чтобы у моего брата были проблемы, вы понимаете.
Эдди закрывает телефон и быстро прячет его в карман.
— Надеюсь, сработает, — говорит он совершенно неуверенно.
Он откидывается на спинку сиденья и прикрывает глаза. Ожидание его выносит и откровенно раздражает. Эдди поворачивает голову к Тренту, некоторое время просто смотрит на него. А затем протягивает руку и опускает ее на его бедро.
— Чувак, — говорит Эдди, — нам надо как-то коротать время до приезда копов, знаешь.
Брови выразительно взлетают вверх. Эдди в принципе не много знает вариантов того, чем можно скрасить реально тревожное ожидание.

Эдди знает, что он охренел. Но ему нужно отвлекаться, иначе он может просто дернуться раньше, чем приедут копы. Он ведет рукой дальше, по бедру ближе к паху Трента. На самом деле его не так чтобы и тянет трахаться, но завестись — дело не хитрое. Зато отлично отвлекающее вместо того, чтобы дергаться дальше.
— Мы можем отъехать куда-нибудь за угол, — говорит Эдди. — Копов точно не пропустим, они же с мигалками приедут. А пока там обыск, пока то да се... Ну, короче, ты понял меня, да?
Или нет, не понял. Трент его руку резко сбрасывает, да еще и выглядит так, будто Эдди разом оскорбил его самого и всю его семью. Самого Эдди почему-то выносит именно то, как Магуайер на него не смотрит, а не то, что он тут сбрасывает руку и загоняет про не тонированную машину. Если даже до Эдди доходит, как можно не спалиться, то проблема может быть в чем-то ином.
Эдди обиженно трясет рукой.
— Мог бы просто сказать, что меня не хочешь, чувак, — отзывается он. — И предложить, блять, какое-нибудь альтернативное занятие. Не про погоду же мне с тобой трепаться, да?
Чувствовать себя Эдди начинает как-то еще более отвратительно. Если сначала он был просто на нервах, то теперь вот да — ему отвратительно. Причем как-то слишком иррационально отвратительно. На попытки сделать что-то от Дэнни в публичном месте он сам всегда крысился, потому что ебанулся что ли?
Он переводит взгляд на дом Меган. Ситуация его пиздецки дергает. Параллельно не думать о том, как она там не выходит.
Эдди отворачивается и утыкается лбом в прохладное стекло автомобиля.
— Это пиздец, — тихо говорит он.
Дожидаться даже отдаленного воя сирен практически невыносимо.

Эдди вздрагивает и недоуменно смотрит на Трента. Э, блять, он же уже успел оскорбиться. Так какого черта, что за акт жалости? Ладно, Эдди не имеет ничего против. Пристегивается он весьма оперативно, дергает плечами и как-то неверяще все равно косится на Трента. Вот только перспектива быстрого чего угодно в практически общественном месте в машине его выносит невероятно.
Он переводит взгляд на зеркало дальнего вида и судорожно облизывает губы.
— Чувак, у нас все равно не так много времени, чтобы отвлекаться на что-то, что может реально отвлечь, — начинает тараторить Эдди, когда Трент останавливает машину в переулке, — от приезда копов. Так что чего ты начинаешь, а?
Трепаться — его работа.
Эдди раздвигает ноги шире и сам подается к Тренту. Не сталкиваться руками не очень получается, особенно с расстояния одного сиденья с другим сиденьем. Эдди рвано дышит, быстро дергая молнию на ширинке джинс Трента вниз и запуская руку за резинку его трусов.
— Ты вообще сумасшедший, чувак, — выдыхает Эдди, не сразу отмечая, что еще и улыбается, пока работает рукой. — Это оху... охуительно. Вот просто...
Казалось бы, что невозможно так сходить с ума из-за какой-то обоюдной дрочки в машине. Но Эдди все равно едет крышей и соображать о чем-то вообще уже не может.
Рукой Эдди двигает в том же темпе, что и Трент. Как-то интуитивно подстраивается. И трепаться к тому моменту, когда кончает, некоторое время уже не может — от адреналина и реальной боязни пропустить копов. На момент он снова изворачивается и утыкается лбом в плечо Трента — но теперь уже чтобы перевести дух.
Выпрямляясь и глядя на Трента, Эдди ловит себя на пиздецки странном для него желании. Ему хочется Трента поцеловать. Он выдыхает и с этим желанием старательно борется. Он ведь не любит целоваться в принципе. Да и Трент же бро, а не какая-нибудь девчонка типа Дэнни, с которой без телячьих нежностей порой просто не обойтись, не то заебет и не в лучшем смысле. Лезть целоваться к бро после взаимной дрочки — кромешный пиздец.
— Салфетку дай какую-нибудь, пожалуйста, — сипло говорит он, отводя взгляд и быстро проводя языком по губам.
Сирены он слышит как раз тогда, когда комкает бумажное полотенце в руке. Пиздец они долго, копы эти. Или это они тут так скорострельно?.. Эдди плевать. Он слышит и весь подбирается. Копы едут явно по нужному адресу, главное теперь чтобы нашли и загребли гребаного Джерри.
Нервозность начинает возвращаться. И единственный положительный момент тут заключается в том, что желание лезть целоваться абсолютно пропадает.

Эдди не может нормально сидеть. Он теребит ремень безопасности, стучит пальцами по стеклу, пиздецки нервничает. Его не высаживало то, что в переулок мог кто угодно зайти настолько, насколько дергает ситуация с Меган. По крайней мере, ему так кажется на момент, отвечать за свои эмоциональные реакции он все равно не может.
Он считает в голове секунды. Если Трент сказал минут пять, значит, не больше.
— А ее они с ним не? — спрашивает Эдди, не реагируя на недовольный тон Трента.
И сбивается со счета.
Блять.
— Все, пошли, — резко говорит он. — Ладно, я могу перекурить и пойдем.
Он вылезает из машины и вытаскивает пачку с сигаретами. Руки не дрожат, но ему все равно кажется, что дергается вместе с ним все вокруг. Это все чувство вины. А еще банальный страх того, что Меган может отказаться с ними куда-то идти после того, как ублюдка забрали. Он ей, все же, родной брат. А кровь связывает нехуево так. Эдди за своего малого готов реально порвать всех и каждого, если вдруг кто-то и что-то.
Пока Эдди курит, он заодно набирает номер матери.
— Слушай, я сегодня, наверное, не один приеду, — быстро говорит он. — Тут ситуация такая... Не, с клубом не связано, окей? Точно тебе говорю. Нет, со мной все в порядке. Просто это. Замутишь чего-нибудь пожрать побольше, ладно? Ну, девушка. Ну, моя. Все, мне пора. Скоро, наверное, будем.
Эдд сбрасывает вызов и быстро прячет телефон. Он крепче затягивается и поворачивается к Тренту. Все. Им пора. Теперь уже точно и без вариантов. Эдди отбрасывает недокуренную сигарету куда-то в сторону, не глядя, а затем прячет руки в карманы джинс.
"Ну, его" девушке еще надо сказать, что она "ну, его" девушка.
Эдди идет первым. Быстро. Доходит до дома, дверь которого уже закрыта, не медля барабанит в нее. Меган дверь открывает практически сразу. Смотрит на него она недоуменно, хлопает ресницами, открывает и закрывает рот, как какая-то выброшенная на берег рыба.
— Поехали, — выдыхает Эдди. — Со мной. В смысле. С нами.
— Что? — все же спрашивает она. — Зачем?
И Эдди действительно не очень понимает — зачем. Они же устранили проблему. Однако проблема может вернуться, так что, лучше всего ее действительно забрать. Дом никуда не денется. После того, как с Джерри они разберутся, Меган сможет разобраться и с домом. Это разумно. А Эдди мыслит разумно только раз в пятилетку.
— Ну, наверное, ко мне, — неловко добавляет Эдди. — Ты вообще... как?
Губы Меган начинают дрожать, глаза увлажняются. Она шагает к Эдди и резко утыкается лицом куда-то в его плечо, что-то неразборчиво бормочет о Джерри, о копах, о наркотиках. Выхватывает Эдди только отдельные слова, в единое сложить не получается. Он выдыхает и обнимает Меган в ответ.
— Все кончилось, — говорит он ей. — Я гарантирую.
Эдди пытается в это поверить и сам. Получается кое-как, но вроде получается.
Вот только если бы с ним не было Трента, ни черта бы не получилось. Даже поверить. Эдди обнимает Меган и понимает вот это вот. Он думает о Тренте, которому чертовски благодарен и который все еще рядом, а не о девочке, которая всхлипывает в его плечо. Девочка-то уже спасена.

Рэд протягивает руки надзирателю, ладонями кверху. На запястьях защелкиваются браслеты, которые снимают на входе в помещение для свиданий. Бесполезная формальность, которых здесь полно.
Рэд никогда не думал о том, что его сын решил забыть о том, что у него есть отец. Он знал, что в один момент Трент решится переступить через свою гордость и придет. И рассчитывал на то, что сын еще и поймет. Ждать за решеткой учишься быстро.
Он поднимает взгляд, следит за приближающимся Трентом. Сына Рэд не видел уже очень много лет кроме как на фотографиях, которые изредка приносила Мейми. Но по фотографиям сложно судить о том, как Трент действительно вырос. Как возмужал. Рэд поднимается ему навстречу.
За решеткой учишься не только ждать, но и умещать за выделенные пять минут самое максимальное количество эмоциональной отдачи и информации. И многое понимать за сжатый промежуток. Рэд зуб может поставить на то, что Трент на него все еще по-детски обижен. Это очевидно по попыткам строить непроницаемое выражение лица и явно сжатым челюстям.
Трент не тянется его обнять, по спине похлопать. Даже руки не протягивает для рукопожатия. Рэд не подается вперед тоже, он просто садится обратно. Он не успевает даже приветственного слова сказать, как Трент начинает говорить о том, что пришел по делу.
— Я не сомневался, — Рэд едва заметно кивает головой. — И я тоже рад тебя видеть, сын.
Он слегка улыбается, кладет руки перед собой на стол. За несколько минут ему нужно всмотреться в черты лица своего пацана, запомнить тембр его голоса, привыкнуть к тому, как он вырос. Отчетливей всего Рэд помнит его подростком, с обидой на весь мир смотревшим на него. Ну. В какой-то момент любому парню нужно ненавидеть своего отца за что-то. У Трента только это затягивается.
— Рассказывай быстро и по существу, — говорит Рэд, глядя прямо на сына.
На один момент он переводит взгляд на крупную камеру под потолком. Крупная тут одна. Но на деле есть еще несколько небольших, охватывающих все помещение. И микрофоны вместе с ними. Рэд рассчитывает на то, что Трент это понимает.

[icon]http://savepic.ru/8326635.gif[/icon][nick]Edward Maguire[/nick][status]man of mayhem[/status]

Отредактировано Eddie Renton (16.01.2016 09:41:21)

Времени Трент не теряет, действительно переходит к делу. Смотрит на него Рэд очень внимательно. Значит, сыну потребовалось, чтобы они тут о ком-то позаботились. Но просто так такие вещи не проворачиваются, если они не касаются непосредственно клуба. Или семьи. Это дело ни к семье, ни к клубу очевидно не относилось. Значит, должны были вступить в действие товарные отношения.
Рэд складывает руки на груди.
— Позаботиться или присмотреть? — спрашивает он, едва дергая уголком губ в короткой усмешке. — Я тебя понял.
Рэду здесь ничего не нужно. Все, что необходимо, он получает и так, причем сполна. Клуб заботится о тех, кто за него пишется. Причем в прямом смысле этого слова. Это неизменно даже несмотря на натянутые до сих пор отношения с президентом, который в целом мудило то еще. Но не совсем — при большом желании он мог бы и о самом Рэде "позаботиться".
Он щурится, глядя на Трента. Ему даже интересно, почему именно сын просит за эту девчонку и именно его. Эдди носит жилетку, Эдди может обратиться к Рентсу с такой просьбой. Но нет, приходит Трент спустя столько лет. Видать, с девочкой у него что-то есть? Это, пожалуй, хорошо. Только недостаточно.
— Не проблема, — говорит Рэд. — Но — баш на баш. У меня есть одно условие. Твой Картрайт попадает в наши нежные заботливые руки, твоя Меган о нем не беспокоится, а ты... — Рэд делает небольшую паузу, внимательно глядя на Трента. — Ты примериваешь жилет.
Вместе с Рентсом они, еще когда были совсем щеглами, так хотели, чтобы сыновья по их стопам пошли! Рассчитывали на то, что пацаны еще и подружатся обязательно, братьями будут. Судя по тому, что Трент говорит о них во множественном числе — подружились пацаны, несмотря на то, что рентсов щегол мельче был гораздо. Но оставалось вот только одно. Жилет и на второго.
— Давай так, — продолжает Рэд. — Если твоя мама по ближайшему звонку мне скажет, что ты обзавелся лычками, я оказываю вашему приятелю должный прием.
Ну а на нет и суд будет. Для Джерри Картрайта. Рэду еще более интересно становится, как далеко Трент готов ради своей девочки пойти.
Рэду сигналят о том, что пять минут подошли к концу. Он поднимается из-за стола, последний раз смотрит на сына. Он его действительно рад был видеть, несмотря на разногласия и деловую окраску разговора.
[icon]http://savepic.ru/8326635.gif[/icon][nick]Edward Maguire[/nick][status]man of mayhem[/status]

У Эдди не получается усидеть на месте. Стоит Тренту скрыться за воротами, он сам вылезает из машины. Курит, ходить вокруг нее кругами. Башка у него совершенно не на месте. Эдди помнит, что у Трента не все в порядке с отношениями с отцом. И теперь переживает что пиздец, пока ждет его. Вот ведь дурак, вот ведь надо было лучше к своему бате отправиться.
Эдди кусает губы, достает еще одну сигарету. Зажигалка не загорается нормально, он щелкает и щелкает. Это раздражает.
Когда Трент выходит, Эдди тут же забирается обратно в машину. И напряженно застывает, глядя на него.
— Чувак, — Эдди осторожно тянет руку к его колену, потому что не может побороть в себе жуткое желание прикоснуться хоть как-то. — Все, забей. Я к отцу схожу сам. К своему. Ладно? Можешь не париться. То есть, это было бы очень круто, если бы ты тоже жилет, ну... Но вынуждать — последнее нахуй дело, да? Я сходу к отцу.
Эдди решительно кивает головой, глядя прямо перед собой. Решимости на самом деле никакой нет. Башка у него по-прежнему не на месте, там жуткий какой-то ворох мыслей.
Он с одной стороны безумно хочет, чтобы Трент присоединился к клубу. Они тогда бы ну вот не номинально братьями были бы. С другой — не хочет вообще. По той же причине. Потому что это пиздец неправильно — трахаться с братом по клубу. Да еще так причем трахаться, что мыслей о том, чтобы куда-то и к кому-то еще дергаться не появляется.
Эдди сжимает колено Трента и понимает, что не имел никакого понятия о том, что у него день рождения. Блядский день рождения, а они тут...
— У меня, короче, такая идея, — говорит Эдди. — Мы сейчас едем в ближайший супермаркет, закупаемся бухлом и жратвой какой-нибудь, а потом едем к тебе. Бухать и трахаться. Ага? Отпразднуем твой день рождения, ну, по-человечески. Ты бы, блин, предупредил вообще как-то, а? А то я ж даже про подарок не думал вообще, — он поджимает губы и смотрит на Трента с укоризной. — Только давай я поведу, ладно? Я это. Знаю, где тут супермаркет рядом как раз. Мы с батей катаемся туда постоянно за хавчиком на передачки всякие.
О том, что передачки по большей части собираются Рэду Магуайеру, Эдди не говорит. Больше-то особо некому, но чего старика лишний раз поминать, а? Ему до безумия хочется сделать так, чтобы Трент забыл обо всем сегодняшнем дерьме, даже если для этого придется напиться до состояния кромешного нестояния. Хотя, лучше без нестояния — трахаться-то он хочет больше, чем напиваться.

Эдди не думает, что к бате будет бесполезно идти. Хотя, у него в голове появляется мысль о том, что и батя может попробовать надавить на Трента через него же. Они же с Рэдом лучшие друзья, бро на века и вот это все. Но типа девушка-то его. И проблема — его. В которую он вообще Трента не должен был втягивать. Тот же и в армию хотел вернуться, и вообще.
Он сглатывает. От одного взгляда на Трента внутри становится как-то совсем паршиво самому. Эдди вообще не знает, что он может сделать, чтобы от этого ощущения избавиться.
Он перебирается на водительское сиденье, когда Трент с него как раз слезает. Перекидывает через плечо ремень безопасности, привычно его застегивает. Эдди терпеть не может сидеть за рулем автомобиля, да и вообще находиться в машинах. Ему слишком душно в них обычно. Зато о безопасности он таким образом не забывает вообще. Когда такую махину не научился толком чувствовать, не забудешь пристегнуться ни за что.
Эдди разворачивает машину, косится на Трента. Он реально не может сделать для него ничего. Только в проблемы вот втягивает. Единственное на что способен — трахнуть, да вот да. Купить хавчика с бухлом и гондонами.
— Я к бате все равно сходить попробую, — говорит Эдди тихо. — Я думаю, что он мне скорее всего просто мозги прополощет с тем, что вот и тебя втащил, и сам не разобрался, и к нему не обратился, а вот так вот. Окольными, бля, путями.
На некоторое время он затыкается. Думает про окольные пути.
А затем решительно сворачивает с основной дороги на небольшую окольную и пустынную. Решает забить на некоторое время на супермаркет и бухло с хавчиком. И больше не думает.
Останавливается он на обочине пустыря. Ни людей, ни машин поблизости нет вообще. Да и вряд ли предвидится. Эдди расстегивает ремень безопасности, ставит тачку на ручник и подается к Тренту.
— Слышь, — говорит он, опускаясь взглядом на его губы. — С днем рождения, чувак.
И губами губ касается, одной рукой тут же проезжаясь по ширинке Трента. Раз кроме ебли Эдди ни похвастать, ни как-то утешить нечем, значит, чего выпендриваться-то и лишний раз сиськи мять? Нечего.
Эдди мажет языком по губам Трента, горячо выдыхает и немного отстраняется, чтобы быстро заглянуть в глаза. Он нащупывает собачку молнии на его джинсах, дергает ее вниз, расстегивая сразу и кнопку. А языком ему еще работать.
Эдди снова быстро тычется губами в губы Трента, попадает куда-то в их уголок. И затем решительно наклоняется над ним, немного приспуская его белье. Эдди проводит языком по своим губам, смачивает их, прежде чем взять в рот.
Никто же не устанавливал четкую последовательность в схеме "супермаркет — бухать — трахаться".

У Эдди внутри снова вот это самое, способное порвать к хренам на кучку маленьких Эдди. Это поразительное и невероятно потрясающее чувство того, что кого-то настолько тащит то, что он делает, что хочется вывернуться наизнанку, но сделать еще лучше. Эдди, кажется, кончить готов от одних только сдавливаемых стонов Трента.
Он понятия не имеет, к чему такая херня. Но не хочет пытаться ее понимать и что-то менять. Даже перспектива похода к собственному отцу за помощью — жуть какая унизительная, потому что сам так и не справился — не кажется настолько ужасной. Потому что у него есть вот такие моменты, в которые можно обо всем забывать.
И о бухле. И о жрачке. И о том, чтобы ехать куда-то еще. Но не о гондонах. Вот это в подкорке. Хотя, с учетом того, что Эдди трахается-то только с Трентом, наверное, можно и о них забыть. Вряд ли парень, который собирается вернуться в армию, будет ходить с букетом венерических в штанах.
Вот от мыслей о том, что в какой-то момент Трент может тупо свалить, по сути, с концами, Эдди становится немного нехорошо. Но их перекрывает накрывающий с головой оргазм.
Эдди тяжело дышит, его губы дрожат в слабой улыбке. Трент ему кажется самым безбожно красивым парнем на всей планете. Эдди даже до безумия хочется ему об этом сказать, приходится буквально заставлять себя заранее заткнуться. Пидорно же, ну трындец.
— Я перекурю только, — говорит вместо этого Эдди, а затем быстро целует Трента и быстро же отстраняется. — И переберемся. Салфетки в бардачке же?
Он вытаскивает салфетки, замечает пачку гонднов, вытаскивает и ее. Упаковку с салфетками, вытащив несколько себе, он протягивает Тренту. И, снова глянув на него, начинает улыбаться как буйно помешанный.
— А-аа, блин, — говорит Эдди, переводя взгляд на упаковку с презервативами. — Чувак, давай я лучше запасы делать буду? С этими ни брелков в подарок, ничего прикольного не идет.
О том, что упаковка, кажется, еще и вскрытая, Эдди даже не задумывается, он уже вылезает из машины, чтобы перекурить.
Эдди прислоняется спиной к машине, закуривает, запрокидывает голову и продолжает улыбаться. Ему почему-то так хорошо, будто это у него тут день рождения, а к празднику маман наготовила кучу всякого и подарки завезли вот просто отменные. Ему до безумия нравится это ощущение.
Когда Эдди отбрасывает и тушит носком ботинка окурок, он двигается к дверям на задние сиденья. На необходимость завесить окна чем-то ему в общем-то наплевать. Да и тянет пока больше просто посидеть рядом, потрепаться обо всяком, чего не касалось бы всей этой накрывшей их херни. Просто так, забывая на некоторое время о том, что ждет за пределами этой тачки. Он разваливается на заднем сиденье, откидываясь спиной на спинку.
И Трент начинает ему казаться еще и самым важным человеком из всех тех, что рядом. Если не считать членов семьи, само собой, потому что члены семьи — всегда вне всяких категорий. И все это настолько сильное, будто он на самом деле... Да нет, быть не может. Эдди же сравнивать степени привязанностей не с чем.
— Перебирайся сюда уже, — говорит он, обрывая поток собственных мыслей.

В тишине Эдди кажется, что какой-то слишком ускоренный стук его сердца слышен на весь салон. Тишина не помогает привести мысли в порядок совсем. У него там, в мыслях, порядка никакого не бывает в принципе, но тут уж совсем чего-то странное творится.
Отчасти — страшное.
— Ага, — Эдди выдыхает и смотрит за Трентом, который тянется к передним сиденьям за гондонами.
Возни с ними реально слишком много выходит. Да и денег, если подумать, уходить на них стало гораздо больше, чем раньше. Когда Эдди только с Дэнни трахался, он же не так чтобы часто к нему катался. Одной пачки хватало на три поездки раз в неделю. А тут... Но нет, конечно, отказываться от такого количества секса Эдди не тянет.
Он разворачивается к Тренту так, чтобы коленями все равно соприкасаться, забирает пачку с презервативами. Тянется за поцелуем, тормозит, чтобы заглянуть в глаза. Эдди на то, чтобы внизу опять начало тянуть в возбуждении, времени много не требуется. Однако, мягко проезжаясь ладонью по щеке Трента, он и целует его, не торопясь. Потому что, если так подумать, торопиться-то им реально некуда, хотя заднее сиденье Доджа и предполагает исключительно перепих по-быстрому.
— Слушай, — выдыхает он в губы Трента, практически не отстраняясь, — может, ну эту резину нахер? Все равно же друг с другом только трахаемся. А так, ну. Полный контакт, вот это все.
Без резины у него в принципе не было никогда. Ну, вот дальше минетов, которые тоже идут в зачет венеры, если вдруг что. О том, чтобы запаковать чужой член в гондон прежде, чем взять его в рот, Эдди ведь как-то не задумывается. Это почему-то совсем уж чем-то диким кажется, несмотря на то, что защита вроде как бы и нужна.
Эдди быстро проводит языком по губам, ближе придвигается к Тренту. Сами мысли о "непрорезиненном" контакте вышибают дыхание и заставляют возбуждаться только сильней. А может Эдди просто поехал крышняком. Такой вариант он тоже не исключает, но готов на него класть с прибором.

Эдди двигает плечами, помогая Тренту избавить себя от жилетки. Ему сейчас, кажется, любые бы условия зашли, не только такое пустяковое. Трент же не спорит и не отказывается. Это нереально заводит. Так что и нафиг куда-нибудь подальше и жилетку, и футболку, что под ней. Слишком жарко становится, чтобы в одежде оставаться. Эдди и с Трента верхнее тоже стянуть пытается, а там и ширинку расстегнуть.
Эдди кажется, что его распирает. И эмоционально, и физически. Распирает и выносит. Хорошо хоть, что не вперед ногами.
Он цепляется за спинку сиденья и наклоняется к Тренту за очередным быстрым поцелуем: кажется, что разорвать контакт даже на несколько мгновений становится чем-то нереальным.
Эдди целует судорожно, торопливо выпрямляется, суетливо стягивает джинсы Трента с бельем, поспешно, стаскивает собственные, пытаясь не запутаться. В процессе стукается башкой о крышу, умудряется удариться обо что-то локтем. Траходрома из Доджа в жизни не выйдет, но не только комфортная койка ведь обеспечивает ошеломительный секс, верно?
Обороты он буквально заставляет себя сбросить, когда дело доходит до непосредственного открытого контакта безо всяких резиновых барьеров. Эдди понимает, что надо аккуратнее. А заодно хочет попробовать процесс по-человечески растянуть. Он сосредотачивается. Так сосредотачивается, что даже не трещит. Но, может, дело в том, что он залипает. Откровенно залипает, заглядывая в глаза Трента, скользя по нему взглядом. Залипает так, что даже моргать немного страшно — ни одного подъема груди на вдохе пропустить не хочется.
Одной рукой он поддерживает Трента за бедро. Вторая то и дело норовит соскользнуть со спинки сиденья. Губы Эдди кусает, шумно выдыхая. Двигается, правда, все равно в рваном темпе, то наращивая, то вспоминая об осторожности снова и сбрасывая. Он сдерживает себя и сдерживает, а когда кончает, чувствует такой кайф, которого раньше, кажется и не знал вообще.
Эдди наклоняется, позволяет ладони съехать. Он утыкается лбом в плечо Трента и пытается восстановить дыхание. Блаженная истома накрывает так, что шевелиться ему не хочется в принципе.
Но выпрямляться и нормально садиться надо. Эдди быстро целует Трента в плечо, прежде чем полноценно сменить положение. Отлежаться у них еще будет время. В тачке нифига не удобно даже расслабляться после секса.
Его взгляд падает на упаковку с презервативами, оставшуюся валяться на полу машины. Подхватывая с полу же свои джинсы, Эдди заталкивает ее под сиденье.
— Ехать надо, наверное, — говорит Эдди с оттенком сожаления.
Ехать куда-то ему не особенно хочется. Ему хочется снова лезть целоваться. И, может, попробовать на узком сиденье завалиться под бок Трента, чтобы просто лежать, вдыхать запах его тела и никуда-никуда не дергаться.
Реальность, правда, совершенно несправедливая штука.

Эдди послушно опускается обратно, укладывается на грудь Трента. Улыбается, прижимаясь к его коже щекой, закрывает глаза, прислушиваясь к стуку его сердца. Или своего в ушах? Да нет тут особой разницы. Эдди точно будет мало двух минут.
Ладонью он легко оглаживает бок Трента, будто совершенно не может находиться в полном спокойствии.
— Можно и пять, — бормочет он, — и десять минут. И вообще никуда не... О.
Эдди приходит в голову мысль, которую ему нужно срочно высказать. Он снова слегка приподнимается, смотрит на Трента.
— Может, уедем куда-нибудь? — говорит он. — Нет, я не имею в виду, что насовсем куда-то, вообще нет. На выходные, знаешь.
Идея кажется ему настолько замечательной, что никаких "но" в голову не приходит. Почему бы двум корешам не съездить куда-нибудь вместе скататься и отдохнуть на выходные?
Эдди проезжается ладонью с бока Трента по его груди до шеи. Если бы у них были целые выходные вдалеке ото всех домашних проблем, как здорово отдохнуть бы вышло.
— Вдвоем только, — добавляет он. — Отдохнем, расслабимся. Я, если чего, батю попробую уломать и на побольше дней. Надо решить только куда ехать, спланировать там всякое.
Не улыбаться у него не получается, даже просто прикидывая. О том, что Тренту может не зайти вообще его идея, Эдди даже не задумывается. Он, правда, даже не представляет, куда ехать и как он отцу сможет объяснить, что намылился куда-то не с типа своей девушкой, а с Трентом, но эти моменты кажутся самыми незначительными.
Эдди поглаживает большим пальцем кожу на соединении шеи и щеки Трента, глядя на него.
— Надо нахер посылать иногда всю эту суету, — бормочет Эдди, наклоняясь к Тренту.
Суету, которая касается клуба, Эдди обожает. И не помнит, по сути, дней, когда он с клубом не пересекался. Практически с самого детства. Но — и это даже удивительно — с Трентом готов, кажется, свалить куда-то отдыхать и дольше чем на пару дней, оторваться от суеты, чтобы побыть с ним вдвоем подольше.
Эдди наклоняется так низко, что кончиком носа касается носа Трента.

С маунтинбайкингом Эдди не сталкивался никогда лично, но раз уж в названии этого развлечения было слово "байк", значит, разобраться будет не сложно. Ни обычные велосипеды, ни мопеды, ни теперь вот нормальный байк не были для Эдди проблемой, он даже падал не так часто. Батя утверждал, что это у него в крови должно быть. Эдди с этим никогда не спорил.
— Наводку только дашь, — говорит Эдди. — На нормальные трассы. Потому что я-то стану жертвой маркетологов, если буду сам чего-то искать. Ага?
Он не возражает ни против маунтинбайкинга, ни против того, что ему придется самому поездку организовывать таким образом. И велосипед для себя еще брать в прокат, потому что старый двухколесный велик, который в гараже у матери заперт, всяко не подойдет. Не станут горный велик называть горным, если они ничем не отличается от обычного, верно?
Эдди тоже ерзает, пытаясь устроиться удобнее в неудобной позе на слишком узком сиденье. Диваны и те шире, на диванах и на тех удобнее валяться вдвоем, даже если не раскладывать. Но Эдди слишком не хочется спугнуть — он сам не знает чего вообще — потому он и не пытается возмущаться даже.
Только выдыхает "ага" в ответ на слова о супермаркете.
Надо бы, надо бы. Но, может, все-таки не прямо сейчас? Когда там следующая вечность вообще начинается? Эдди прикрывает глаза, вслушиваясь в ровный стук чужого сердца.
— Ты же не засекал ровно две минуты, да? — тихо говорит он. — Ну вот и я не. Так что, не считается то, что не считалось. Значит, не дергайся. Еще пару минут.
Или больше, будто кто-то вообще считает.