Трент, войдя в дом, первым делом находит выключатель.
— …да заведу я себе машину, блять! — огрызается он в трубку. — Байка хватало... Все, ма. До связи.
Телефон он вместе с ключами раздраженно бросает на прихожую, уже куда осторожнее отстегивает кобуру и кладет ее вместе со своим пистолетом туда же. Оглядывается на Эдди. Эдди, наверное, надо было сказать адрес да отправить пару кругов по кварталу навертеть на байке, чтобы голову проветрил: относительно спокойная поездка следом за машиной мамы Трента ему явно не помогла.
Тренту и самому не помогла.
С другой стороны, Эдди мог бы и без "Глока" Рентса метнуться назад вызволять Меган, а так Трент за ним хотя бы присмотрел и не дал натворить хуйни. Так что хрен знает, может, все и к лучшему.
Трент машет Эдди рукой, чтобы тот проходил прямиком в гостиную, а сам идет до кухонной зоны. Дом, который он снимает, небольшой: первый этаж практически целиком кухонная зона и гостиная и занимают. Есть еще туалет, кладовка под лестницей и сама лестница; на втором этаже — спальня, комната, которую Трент приспособил под подобие спортзала и рабочего кабинета одновременно, и пустующая как бы гостевая спальня. Еще, конечно, есть гараж. Дом, в общем-то, не лучший, но в нем нормальный ремонт и снимает его Трент за смешные совершенно деньги, так что жаловаться не на что. Опять же — оседать он не собирается. Это так, перевалочный пункт, пока он не докажет блядскому психиатру, что нет у него никакого ПТСР.
Трент сжимает горлышко вытащенной из одного из шкафчиков бутылки крепче, сам того не замечая.
— Ты, в общем-то, прав там был, — громко говорит он Эдди еще из кухни, пока достает вслед за бутылкой стопки. — Только не ты его убьешь, а мы.
Потому что ублюдка из картины мира Меган надо убирать напрочь. Трент слишком хорошо знает, как это бывает. Одна из его сестер живет с похожим, только вот выбрала его сама. Трент уже успел ему об рожу сбить костяшки, чуть ли не в первую неделю в городе, после того, как сестра рыдала ему в трубку добрых полчаса. Потом сестра же ему чуть глаза не выцарапала за то, что он обижал ее благоверного.
Трент грохает стопками об журнальный столик и падает рядом с Эдди на диван.
— И, блять, грамотно, чтобы нам это никак не отозвалось. Мне не улыбается судьбу бати повторить, я назад служить хочу, знаешь ли. — Он разливает недрогнувшей рукой водку, пока говорит. — А тебе так и вообще рано. Особенно — из-за ебучей крысы. И я с Меган после этого всего возиться не собираюсь, это уже всецело твоя проблема будет, так что тебе тем более садиться нельзя. Понял?
Трент хмуро смотрит на Эдди с несколько секунд, чтобы тот уяснил раз и навсегда. Берет свою стопку и с мрачным видом в себя опрокидывает. Потом, конечно, морщится и жмурится, выдыхая, и осознает, что не только закуску не прихватил из холодильника, но и вообще ничего не ел с обеда. Зато алкоголь по башке даст быстро, а Тренту это на руку. Ему срочно надо попуститься, чтобы при мысли об ублюдке не пыталась встать кровавая пелена перед глазами и можно было думать конструктивно. Им нужен план по беспалевному устранению ублюдка. Приличный, а не зудящее в кончиках пальцев "подстеречь, уебать и прикопать на заднем дворе".
И что-то Тренту подсказывает, что разродиться приличным из них двоих у него шансов все-таки больше.

Трент прикрывает на секунду глаза. Эдди во многом прав — удивительно, но факт. Другое дело, что Эдди многого не знает. Стоит ли ему знать, Трент понятия не имеет.
— Нельзя просто прикопать. Труп найдут рано или поздно, опознать тоже опознают хотя бы по ДНК, а нас те уебища видели. Не отмоемся. Оба.
Копать — будут, слишком многие уже знают, что они вписывались за Меган вдвоем. Убирать ублюдка надо реально или так, чтобы комар носа не подточил… или не своими руками. Второе — идеальный вариант, но как его провернуть, Трент не знает.
Он разливает еще водки и незамедлительно хлопает собственную стопку, после чего откидывается на спинку дивана.
— Понимаешь, дело-то такое, — Трент косится на Эдди и запрокидывает голову, закрывает снова глаза. — Я уже в этом дерьме по уши, как ни посмотри. Если ты накосячишь — пойду как соучастник. Так что хер с тобой, лучше помогу тебе не попасться.
Он хмыкает. Причина-то реальная, только не единственная. И не объясняет, почему он вписался изначально. Вернуть привет подославшему друзей трусливому ублюдку — да, конечно, но влезать во всю эту историю с Меган его никто не просил. Просто совесть. Желание помочь подпеску сделать доброе дело.
Спасти хоть одну глупую девчонку хоть от одного ублюдка.
Трент стискивает кулаки, таращится широко открытыми глазами в потолок. Алкоголь на него всегда так влияет: не только заставляет уйти напряжение, но еще и язык развязывает. Он все-таки хочет рассказать. Эдди — не семи пядей во лбу, но хороший парень, заслуживает знать всю подноготную.
Опять же — практически брат.
— У меня три сестры же, — начинает он, все изучая хитросплетения трещинок на потолке. — Та, которая Пайпс, сейчас с мужиком живет. Мужик — гондон чуть ли не хуже этого вот ублюдка. Я первую неделю тут, она звонит, вся в слезах-соплях, что он ее обижает. Я подрываюсь, приезжаю, бью ему морду… И тут она на меня напрыгивает со спины, за волосы отдергивает, чуть ли не глаза выцарапывает. Не имела она в виду ничего такого! На эмоциях была, блять! А я ее благоверного, блять, обидел!
Трент закрывает глаза, зажимает переносицу пальцами на пару секунд, пытаясь взять себя в руки. Пайпс его буквально за дверь тогда выставила, а он стоял, как дебил, с парой царапин от ее же ногтей на лице, и чувствовал себя пиздец беспомощным. Таким же, как когда им пришлось уйти из дома Меган.
Таким же, как тогда на базе.
И кровь на пальцах — как тогда. Плевать, что тогда было в разы больше, потому что он пытался зажимать артерию. Результат всегда один.
Не спасает.
Трент убирает руку от лица рваным, дерганым жестом, выпрямляется.
— Забудь, короче, — выдает он хрипловато и, кашлянув, тянется за бутылкой — разлить еще.
Нахрена он вообще рот открывал?

Трент вздрагивает от хлопка по колену и смотрит на Эдди искоса, кивает наконец каким-то заторможенным малость жестом. Хороший все-таки Эдди парень. Рентс на совесть воспитал.
— Забей, — говорит он уже спокойнее и снова откидывается на спинку дивана с недоприконченной стопкой в руке.
На самом деле он бы не соскочил даже без херни с Пайпс. Потому что уже ввязался, потому что слиться с "прости, чувак, для меня это слишком хардкорно, я в армию назад хочу" в такой момент — как-то не по-братски, а Эдди — брат таки не практически, пусть не по патчу и с такими привилегиями, за которые их самих бы неизящно прикопала клубная семья, если б узнала. Эдди, опять же, хороший парень с хорошими намерениями, но слишком эмоциональный. Сел бы уже двадцать раз на двадцать же лет, если б Трент не влез.
Трент сжимает стопку чуть крепче, смотрит на Эдди, вздернув брови… и неожиданно для себя растягивает губы в улыбке.
— Да иди ты нахрен, в каком месте я святой? — фыркает он. Улыбка на лице долго не держится, спадает, стоит ему снова подумать про Пайпс. — Ну. Не такая же, знаешь. Моя дура сама свой выбор сделала. И я нихуя не… Но если хахаль ее хоть пальцем тронет племяшку — убью нахуй.
Он приканчивает остававшуюся у него водку и тянется поставить стопку назад на стол. Чуть встряхивает головой. Пайпс — дура та еще, но сейчас в нем не нуждается. В отличие от несчастной Меган, с которой ее ублюдок сейчас может вообще все делать, что ему заблагорассудится.
— Я тоже хочу. Но и сесть не хочу. Проблема, блять, еще в том, что делать что-то срочно надо, а любой хороший план его вытащить, самолично уебать и прикопать требует явно не одного алкогольного вечера на обсуждение. — Трент качает головой и смотрит на Эдди серьезно. Эдди, может, не умник, но и не клинический дебил, должен тоже понимать. — Надо для начала тупо вывести его из игры. Так, чтобы он физически не мог до Меган добраться. А потом уже можно будет спокойно решать, как мы его уебываем и не попадаемся.
Потом они оба будут поспокойнее, и он сможет в человеческих выражениях объяснить Эдди, что не месть главное, а результат. Эдди так и вовсе нельзя мараться, как бы он ни хотел самолично всадить ублюдку пулю в лоб или нож под ребра. Всю жизнь под откос пустит — и ради чего? Для Трента это равносильно победе ублюдка — в итоге-то. Но он понимает: Эдди сейчас такого даже под градусом не поймет.
Трент проходится рукой по волосам, треплет себя по макушке. Тактическая, блять, задачка: уебать ублюдка так, чтобы и принцессу спасти, и принцу на белом себе не дать загреметь за решетку. У Трента на сидящих за благородное дело аллергия. Одного такого он до сих пор повидать не съездил и в ближайшую вечность не собирается.
— Может, копов на него натравить? — рассуждает он вслух. — Засадить на какое-то время? А пока сидит и не может до Меган дотянуться — придумать, как расправиться с ним по выходу.
Он хмурится. Идея поначалу кажется странной, но чем больше вертит ее в голове, тем яснее понимает, что есть в ней рациональное зерно. Ублюдок тюрьмы заслуживает как никто. Подкинуть ему отборного дерьма в количестве примерно дохуя, чтобы и залог назначили нереальный, и точно осудили — не проблема. Ублюдок сядет туда, где ему самое место, Меган будет хоть временно, но в безопасности, а они не замараются и получат свою фору на дальнейшие размышления.
Трент садится прямо и полуоборачивается к Эдди, вопросительно вздергивает брови. Эдди должна тоже понравиться мысль, но если не понравится — он готов убеждать. Потому что мысль — отличная. Он и конкретику уже хочет обсудить, и генерировать идеи подставить ублюдка копам готов в количестве.
Про бухло, что стоит на столе, он за этим всем практически забывает.

Трент кивает. Кстати, да. Кстати, отличная мысль — в тюрьме чужими руками и кончить. Правда, это значит вмешать клуб еще больше, но клуб вмешивать придется и так, скорее всего, так что какая разница.
— Да ты голова, — ухмыляется он и проглатывает несказанное "никогда бы не подумал". Не время и не место такое говорить. Тем более что Эдди, кажется, с ним соглашается без лишних уговоров. Трент уже настраивался на прочувствованный экспромт.
Эдди, правда, на словах про клуб как-то с лица спадает.
— Я могу батю своего дернуть, если что. И твоего не придется вмешивать. — Перспектива Трента не радует примерно нихуя, но ради хорошего дела он готов еще и не на такое. — Никто не заподозрит ничего, я его двести лет не навещал, пришел и пришел.  А копов натравить — влегкую. Ну там добыть тот же мет в количестве примерно дохуя, подкинуть, а потом анонимный звонок.
С "подкинуть" тоже проблема, больше, чем со звонком и даже с "добыть", но у Трента есть пара мыслей. Даже втягивать никого лишнего не придется, только маму, которая бы Меган принесла оставленные дома вещи.
От перспективы его, правда, малость дергает. Маму — и к этому ублюдку… Ладно, мама — женщина-кремень и участвовала еще и не в таком, от некоторых ее рассказов у Трента и после горячей точки волосы на голове шевелились, а он до кучи будет происходящее контролировать.
Короче, все бьется.
Кроме того, что Эдди начинает дергаться.
Трент смотрит на него, пытается поймать взгляд, потом решительно отбирает у него стопку.
— Плохая кислота, чувак, — говорит он, возвращая стопку на стол. — Серьезно, с кислотой все равно какая-нибудь хуйня останется наверняка, опять же — я не химик никаким местом, самодельную бомбу — это пожалуйста, а в такое я не смогу, опять же — наркоту достать и подкинуть проще, покупка такого количества кислоты привлечет ненужное внимание с гарантией просто. Вляпаемся — и носить обоим оранжевое. Мне оранжевый нахуй не пойдет. Тебе тоже, кстати.
Трент придвигается к Эдди чуть ближе. У того за тюрьму, кажется, единственный был аргумент, который неплохо было бы разбить — и заодно не дать тому еще водкой накидаться. Если Тренту уже в голову дает, то тому должно еще и больше.
— А нормально трахаться можно и тут. Если ты, конечно, не планируешь нажраться до потери сознания и стояка. — Он насмешливо поднимает брови. — Тут удобнее. Диван вот или кровать наверху. И ключей ни у кого из моих нет, за палевность тоже можно не дергаться. Хер ты такие условия в тюрьме найдешь.
Это тоже отличная мысль. И отвлекутся оба по-нормальному, и все равно же собирались… чинить. Двигатель.
Трент фыркает и коротко облизывает нижнюю губу, не сводя с Эдди взгляда.

— Придется так придется, — пожимает плечами Трент.
Ему все равно, говорить Рентсу или нет. Он за Рентса не дергается. Рентс, опять же, нормальный мужик, значит, поймет и поможет, в такой-то ситуации — особенно. Если бы решать было Тренту, он бы всегда в первую очередь во все такие мутки впутывал бы именно Рентса, а не собственного отца. Но решать не только ему, да и про конкретный случай Трент иллюзий не строит. Без Рэда Магуайера в таком щекотливом деле, когда надо и тюремные контакты привлечь, обойтись не выйдет. Значит, придется его навестить.
Но — потом. Все — потом.
Трент выдыхает от прикосновения, не сводя с Эдди глаз, откидывается на спинку дивана, расставляет ноги пошире. От чужой руки в джинсах дыхание моментально начинает тяжелеть.
— Ну и отлично, — говорит он и стаскивает с себя джинсы с трусами, пока Эдди возится с собственными. — Со скидкой так вообще. А ты еще и не всех бывших одноклассников трахаешь? Вот это новость!
Этого говорить, наверное, не стоило, но он не может удержаться.
Следом за джинсами он снимает футболку и полуложится на диване, упираясь в сидение локтями. Эдди с такого ракурса смотрится еще интереснее. Трент не стесняется рассматривать.
— С тачкой повожусь, не проблема. — Он ухмыляется. — А вот отсосы, если что, на тебе, чувак, говорю сразу. Будем считать это разделением обязанностей.
Отсос от Эдди звучит не менее горячо, чем трах. Тренту и так-то не терпелось, а от подобных мыслей — не терпится только больше. Он смотрит потемневшими глазами и пытается вспомнить, была ли где в доме смазка. Вяло: в прошлый раз обошлись и ему нормально было, значит, должно быть нормально и сейчас. Да и дергаться за ней… Нет.
— И чего ты ждешь, особого приглашения? — тихо, хрипловато интересуется Трент и приподнимается, чтобы сгрести Эдди за так и не снятую футболку и дернуть на себя.
Надо же как-то ускорить непростительно затормозившийся процесс.

Трент наблюдает за тем, как Эдди раздевается, пиздец жадно, тянет шею, почти даже тянется помочь себе рукой — и плевать, что так стало бы неудобно полулежать. Эдди, к счастью, больше не тормозит.
Эдди нависает.
Трент смотрит снизу вверх, ложится наконец совсем, неудобно упираясь в диванный подлокотник, снова облизывает губы, так и не сводя с Эдди взгляда.
— Для бро, — выдыхает он, — может, и возьму.
Особенно если бро хорошо попросит. Пока у бро неплохо получается; Трент вздрагивает, чуть прогибая спину, практически шипит, и едва не тянется отобрать у Эдди презерватив, потому что сколько можно?
Трент жмурится.
— Вот и не думай, — говорит он, длинно и нестройно выдыхая, и замолкает. Ему трепаться больше не хочется вообще. Эдди качественно это желание выбивает, тут не до отвлеченной болтовни про чужие хуи.
Если б сам Эдди еще заткнулся — цены б ему не было. Трент смотрит на него и вздергивает брови, но надолго на этом сосредоточиться не может. Косится вдоль, выгибая шею, на то, что Эдди делает…
Комментарии выбивают — пиздец.
— Блять, — цедит себе под нос Трент.
Он дергает Эдди на себя, заставляет практически лечь. От перемены положения секунду хочется орать. Трент не орет, кладет вместо этого одну руку Эдди на затылок, слегка вцепляясь ему в волосы, а другой зажимает ему рот.
— Молчи, — шипит он и откровенно стонет, и обнимает Эдди ногами, чтобы еще, сука, ближе. Обалдел совсем трещать, честное слово.
Руку Трент убирает не сразу. И вообще как-то шевельнуться в силах не сразу оказывается.
— Ты, — говорит он, — слишком много болтаешь.
Лениво даже языком ворочать. Трент разжимает пальцы, бессмысленно проходится ладонью по волосам Эдди и сдвигается так, чтобы больше не упираться так неудачно в подлокотник. На большее его не хватает, у него вообще глаза слипаются.
— Слишком много, Эдди, — бормочет он и прикрывает глаза.
Буквально на пять минут.

Трент, проснувшись, не открывает глаза и не встает, несмотря на то, что горло страшно сушит: пытается протянуть сонное ощущение, что к нему жмется кто-то теплый. Ощущение не уходит. Трент пытается пошевелиться, чуть хмурится, чувствуя на себе чужую руку, и все-таки разлепляет глаза.
Эдди.
Дохрена болтливый и охрененно трахающийся Эдди. Трент слегка приподнимается, не очень осознанно пытаясь его не разбудить, тянет шею, косится в сторону окна. За окном светло, с улицы слышно, как проезжают одна за одной машины и какая-то мамаша кричит на нерадивого отпрыска. А еще — вибрирует чей-то телефон. Уже не на улице, внутри.
Трент дергается — и замирает, когда Эдди шевелится, и смотрит, пробормотав едва слышное "блять" себе под нос. Спящего Эдди надо бы столкнуть и выпихнуть за дверь, не дав даже одеться. Спящий Эдди такой спокойный и зверски красивый, что Трент чертыхается себе под нос снова и выворачивается со всей аккуратностью, на которую способен.
Телефон вибрирует не его. Он подбирает свои шмотки и плетется в душ, где влезает под обжигающе-горячие струи.
На такую ночь Трент не рассчитывал. Трахаться — прекрасно и замечательно, но спать после вместе? Нет. Не катастрофа, конечно, но напившийся воды из-под крана и умывшийся Трент смотрит на свое отражение, стиснув челюсти. Больше он такое повторять не планирует.
Продолжать тихо себя вести — тоже. Трент гремит посудой, разбивает яйца ножом над сковородой, ставит кофемашину. Все — для одного. Если Эдди не проснется, Трент после завтрака распинает его ногами и выставит. У него выходной, но ему все равно в зал, возвращать маме машину и забежать в ветеранский офис на тему кредитов. Некогда ждать, когда этот соизволит проспаться.
Пинать оказывается не нужно.
От сиплого голоска Эдди Трент чуть не дает себе ножом по пальцу и чуть не заляпывает любимую синюю майку яйцом. Доливает, сдержанно матерясь себе по нос, яйцо на сковороду из скорлупок, бросает их резким жестом в мусорное ведро и на секунду сует ладони под воду в раковине — смыть протекшие белок с желтком. Ну не воду же охуевшему подпеску наливать он будет, в самом деле?
Трент перехватывает полотенце и выходит к Эдди. Вытирает руки. Скатывает полотенце и швыряет им в Эдди со всей дури.
— Одевайся, — говорит он, — и пиздуй на кухню. Холодильник в твоем распоряжении, тут, блять, самообслуживание. Я через полчаса ухожу, не успеешь одеться и пожрать — окажешься на улице голодным и с голой жопой.
Взгляд у Трента тяжелый — еще и потому, что ему стоит немалых сил смотреть Эдди в лицо, а не промеж широко расставленных ног. Красивый он, сука. И ебарь что надо.
— Душ на втором этаже, если надо.
Трент дергает плечами и, развернувшись, возвращается в кухонную зону.
Нельзя было засыпать. Надо было выставить Эдди к хуям собачьим сразу после.
Сейчас-то уже поздно.

Трент достает себе приборы и тарелку, старательно пытаясь игнорировать Эдди. Задача — непосильная. Эдди слишком громкий и слишком удовлетворенный с утра пораньше. Тренту только и остается, что скрипеть зубами и терпеть.
И пытаться не думать о том, что предложение на редкость заманчиво. До такого блаженного отруба на всю ночь его не затрахивали… давно. Таланты у Эдди имелись.
Трент передергивает плечами, смотрит на то, как по капле наполняется кофе чашка. Нет уж, хорошенького понемножку. Он лучше поест, завтракать полезно, а физические упражнения у него и без того планируются. В идеале он бы еще и выставил Эдди прямо сейчас, несмотря на обещанные полчаса. Трент не выставляет — не может же он, в конец концов, получить все и сразу.
Недотрах, надо же.
Он слабо фыркает себе под нос, прислушиваясь к тому, как Эдди с кем-то трещит. С матерью, кажется? Ну да, он же с матерью живет. Наверняка ее не предупреждал, что сначала пойдет вызволять принцессу из лап дракона, а потом бухать, трахаться и спать со вторым рыцарем на белом себе.
Трент хмурит брови. Принцессу они так и не спасли. Только план набросали — в общих чертах. Без кофе он даже общие черты помнит смутно. С — чуть менее, но все еще смутно. Хотя план-то нехитрый: найти наркоту, подсунуть наркоту, сдать копам.
Поговорить с мамой. Навестить отца. А, и пнуть Эдди поговорить с бывшим одноклассником, который толкает разную дурь и не берет плату за свои услуги натурой от мужиков.
Трент на секунду оборачивается на ввалившегося в кухню Эдди и несознательно облизывает нижнюю губу. От мыслей про Эдди и минеты очень отчетливо тянет низ живота. Ему не нравится; он тянется, чтобы выключить электрическую конфорку под сковородой, и поворачивается наконец от столешницы, небрежно опирается на нее руками и пятой точкой.
— Мне вообще-то позавтракать успеть надо, — говорит он и поддевает: — Никто больше не покормит, знаешь ли.
На самом деле он, конечно, лукавит. Мама как минимум спросит, ел ли он, учитывая, что первым делом он поедет возвращать ей машину.
Только Эдди это знать незачем. И Эдди заслужил, чтоб его поддевали. Нечего дразниться недотрахом с утра пораньше. Особенно когда у Трента и без него упорно пытается заболеть голова.
Особенно когда он провел у Трента на диване ночь и не видит в этом большой, блять, проблемы.
— Так что если только отсосешь, — подытоживает Трент, пожимая плечами, и смотрит.
Практически с вызовом.

Трент дергает уголками губ. "Не особое умение" Эдди он воспринимает как отказ. Что, в общем-то, и требовалось доказать. Не то чтобы Трент не понимал: он сам к минетам относился пиздец сложно, когда речь заходила о том, чтобы он их делал. На то, что Эдди отнесется по-другому, он и не рассчитывал.
Эдди шагает к нему, и Трент поднимает брови, отвечая прямым взглядом на прямой взгляд, а потом смотрит на чужой язык и судорожно практически сглатывает. Он уже знает множество вариантов занять этот язык делом — таких, от которых голова идет кругом быстро и решительно.
Он все равно не верит, что хоть один воплотится. Что Эдди правда решился, а не просто дразнит его руками на его бедрах.
Он до конца не верит, кажется, даже когда уже стоит со спущенными штанами, тяжело опираясь на столешницу, и смотрит сверху вниз на черную макушку.
Очень ритмично двигающуюся черную макушку.
Трент не может перестать смотреть. Охает, уже больше хватает ртом воздух, чем дышит, вцепляется пальцами левой руки в край столешницы, а правую ладонь кладет Эдди на затылок и съезжает ей до задней стороны его шеи, ненавязчиво направляя. Эдди по понятным причинам не может трещать, и это отлично — после вчерашнего-то. Эдди старается так, что у Трента опять едва получается сдерживаться. Под конец — уже совсем не получается, и он жмурится и постанывает, чуть сжимая шею Эдди, подаваясь навстречу.
На Эдди он потом смотрит большими, ошалевшими малость глазами.
— Охренеть, — неровно выдыхает Трент. — Для не особо умеющего… охренеть.
Он тут же стискивает зубы и отводит взгляд. Ведет себя как последний идиот, ну правда: стоит, так и не подтянув назад трусы с джинсами, все не может совладать с дыханием, а сам нахваливает чужие оральные таланты — и это после того, как сам же загонял, что времени в обрез.
Трент наклоняется, дергает вещи вверх. Косится снова на Эдди — такого по-блядски совершенно красивого Эдди, который ему не в первый уже раз делает дохуя хорошо.  Даже несмотря на то, что горазд трепать языком.
Во всех, блин, смыслах.
Трент чертыхается себе под нос и выпрямляется, делает вид, что смотрит коротко на часы на микроволновке. Светящиеся там электронные цифры он бы не смог назвать и под дулом пистолета.
— Тебе чем-нибудь надо, может?..
Отвечать минетом на минет он не собирается, но не предложить брату даже и руку помощи после такого — не по-людски.
Не кофе же ему Эдди теперь поить, в самом деле.